Что может лучше рассказать о Белом Городе, чем маленькие зарисовки? Я хорошо помню один такой момент - одна из прежних версий этого места...

Осень в Белом Городе.

…Белый Город накрыла осень. Лёгкая дымка на месте облаков казалась вещественной и осязаемой благодаря яркому солнцу Мастера, дробящемуся в ней. Я не верила, что её нельзя коснуться, с головой ныряла в это лёгкое и туманное, винты за спиной лохматили и рвали солнечную воду. С чувством непонимания окружающего я возвращалась к шпилю, зависала напротив окон, смотрела в пластиковые стёкла. Заметив меня, коллеги махали ладонями, воздух подавался под железной бронёй, желтеющие парки укрывали землю, и когда я опускалась на взлётно-посадочную полосу, вихри от лопастей срывали с деревьев первые листья… Я шла по широким аллеям-дорогам, и глаза плыли над верхушками крон. В парках было тихо, как только может быть тихо на закрытом от чужого присутствия празднике…
В Белом Городе царило оживление.
«Все Целители Белого Города равны, но некоторые равнее». К кому больше уважения – талантливому одиночке, или мастеру, раскрывшему талант? Приходило время, и Целителям наступала пора брать учеников. В своих вылетах они внимательно приглядывались к молодёжи, к добровольным помощникам, смотрели в глаза, на лица… И потом приходило осознание – вот этот, вот этот может больше, чем просто стягивать руками края ран, он может сказать вовремя успокаивающее слово, он не отступит перед собственной усталостью в процессе сотворения, он имеет пытливый ум и живой характер, а главное - сердце. И тогда Целитель оставался с Младшим, и отдавал всё, что только знал, своему ученику. Так продолжалось до очередной осени, и когда в парке на траве появлялись первые «облётки», Белый Город открывал двери для новичков. Белой осенью они имели право вместе со своими учителями посетить место-сосредоточие всей созидательной силы галактики и попытаться найти в нём себя.
Как же много их прибыло этой осенью! Не менее десятка, из разных звёздных систем. Это при том, что двое-трое-то набиралось не каждый год. Всех их ждали тесты и выбор специализации, а пока их разместили в Корпусе Гостей, в одном из. Они маленькой стайкой ходили всюду и дико робели, встречая кого-то, носящего Эмблему. Два белковых и корпусята – и, как всегда, полный набор «дружбы против» и «борьбы за». О да, они были прекрасно осведомлены о правилах, и дальше слов дело не шло. Ничего страшного, естественные процессы лучше не сдерживать, кому, как не врачам понимать это? Время всё равно показало бы, кто из них куда может и должен прилагать силы, и что сейчас значили их слова, их планы? Мне было немножко смешно и грустно.
Вне стен Белого Города шла война, но мы чётко сохраняли нейтралитет, и наше право быть территорией мира не оспаривалось никем. К воротам привозили раненых с обеих сторон, наши корабли, спешащие на вызовы, беспрепятственно пропускались к местам назначения. Белый Город жил, как привык, мягко и строго глядя на творящееся вокруг. Мы бы и рады были прекратить эту войну, но как? Всё, что мы могли – выкладываться на всю катушку, потому что не оставалось в Системе не затронутых войной мест…
Так было, пока однажды к воротам Города не доставили троих.
Двух из них привёз шаттл с эмблемой автоботов. Я скакала по другую сторону ворот – от радости и волнения. Мне досталась небольшая посылочка «от всего отряда», в ней была кассета с записью опекунов. Несмотря на тяжёлое время, Храповик и Гонщик советовали мне сохранять оптимизм и спокойствие, обещая, что «ещё немножечко – и мы тоже прибудем, но пока, к сожалению, такой возможности нет…» И пусть они пытались убедить в этом в первую очередь самих себя, на душе потеплело. Там ещё были слова от всех остальных, и Бравый брякнул, чтобы я скорей возвращалась, но капитан, выйдя в кадр следующим, строго настрого приказал оставаться, где я есть и заняться теми, кого он будет отправлять к Белым Вратам. «Есть, капитан!» - отозвалась я, в рассеянности кивая голографу. Джаз с Бластером спели на двоих одну песню, шутливую «до не могу», о том, как они с Родей надавали пинков отряду Львиноморда, а потом ещё и отряду Когтя, после чего последние влезли в кадр и возмущённо заявили, что «всё это неправда!», и что «посмотрим, кто кому сейчас пинков надаёт!!!», после чего в отсеке завязалась потасовка, снимающий же перевёл камеру на беседующих капитана и Скайфайра. Заметив, что их снимают, шаттл улыбнулся со словами «привет, Веточка! Мы надеемся на тебя», а капитан насупился и ещё раз повторил свой наказ. В конце на экране снова показались опекуны и дружно заявили, что меня любят, ждут и всё такое, пожелали удачи и – съёмка закончилась. Конечно, я шмыгала носом и вообще смотрела это не сразу, а уже после операций, но об этом позже…
Третьего моего пациента привёз корабль десептиконов, и, конечно, никакого особого восторга здесь уже я не испытывала. Автоботы и Десы столкнулись у самых врат, гневно-зло оглядели друг друга, но благоразумие победило, и враждующие стороны разлетелись в разном направлении. А трое, оставленные ими, попали в ловкие руки наших работников Первой Помощи, тем, что готовят пациентов к операции.
Я считалась одним из ведущих специалистов по трансформ-профилю. Не знаю, почему. Это не было моей основной специальностью. Тем не менее, этих троих поручили именно мне. Может быть, все остальные были заняты, может быть, мне решили устроить практику, а может, просто потому что капитан просил заняться этим именно меня.
Первыми двумя были Победоносец и Коготь. Третьим – Нетопырь. Причём судя по синхронности прибытия, их травмы были результатом одной и той же стычки. И верно – внутренности десептикона были здорово пожёваны и раскурочены, а Победоносец не мог перемещаться из-за словно бы в мясорубке побывавшей ноги и наполовину отсутствующего плеча. На фоне этих двух Коготь смотрелся довольно мирно, у него отсутствовала половина крыла и не функционировал соответствующий манипулятор. Когда мне поступил сигнал, что для моей работы всё готово, и я вошла в отсек, Нетопырь смирно лежал у дальней стеночки, не шевелясь; Победоносец, привалившись слева, ругался не переставая; напротив него, неосознанно копируя позу капитановского альтер-эго, сидел командир, молчаливый, недовольный собой, Победоносцем, нахождением рядом с десом, в общем – всем окружающим миром. Он даже на меня особенно не отреагировал, буркнул что-то и снова уставился перед собой.
Я пришла за ними не одна. Дело в том, что на самом деле работа с трансформами – очень занятное, но нечастое дело. Оттого мне «в науку» придали всех этих новоприбывших «малышей». Передо мной они тоже робели, как ни пыталась я убедить их, что недалеко ушла в иерархии Белого Города. Самым скверным было, что Победоносец не среагировал не только на меня, но даже в их присутствии продолжал выражаться так, что младшие только растопырили антенки и свернули ушки в трубочку. По естественным причинам я покраснеть не могла, но с порога попросила Победоносца заткнуться. Однако этого не произошло даже после второй просьбы, уже угрозы – я предупредила, что отключу ему речевой синтезатор, если так будет продолжаться. Когда же я начала осматривать ему ногу, Победоносец взвыл уж совсем отчаянно, и я, устав от его воплей, угрозу свою осуществила. Сам виноват. Поразмыслив, я всё-таки забрала его в мастерскую первым. В конце концов, Нетопырю было как-то всё равно.
Первая задача – в плече восстановить цепи, с покорёженной ноги снять всё лишнее и вправить то, что снимать никак нельзя. Потом – наложить-восстановить ещё несколько слоёв внутренних контактов, переходов, и закрыть-зафиксировать всё изоляционным материалом. Потом на края наложить скобы, чтобы это всё не вываливалось. На первый раз работа закончена. Остальное – только после того, как корпус «примет» внесённые поправки.
Младшие зачарованно смотрели на голограммы происходящего, которые я тут же им по ходу операции синтезировала: контурные завихрения, параметры состояния, работа с цепями, переключение энергопотока с одного пути на другой в процессе работы с разными блоками… О, всё, что связано с энергией, для меня – как песня, даже если контурный контроль пациенту в общем-то не нужен, я всё равно предпочитаю «коснуться» его и следить за состоянием – это так радует, так настраивает на нужный лад, - сознание того, что ты держишь саму суть, реагируешь на малейшее изменение в состоянии лежащего перед тобой на операционном столе! Кажется, младшие почувствовали это, услышали эту песню… во всяком случае, осмелели, перестали смотреть так, словно я их в лучшем случае собираюсь на запчасти разобрать, стали нужные детали и приборы сами подавать. Победоносец мигал оптикой, молчал. Я порядком устала, пока готовила его, но откладывать операцию Нетопыря было нельзя, и я вызвала местные «носилки», чтобы Победоносца укатили в Реабилитационный центр и устроили там. Пока подкреплялась энергоном, пока проводила одного, пока велела доставить второго – забыла, напрочь забыла, что функцию «говорения» я Победоносцу перед операцией выключила! И подопечные не напомнили… а вот так ему и надо! Нечего в моём присутствии ругаться!
С Нетопырем всё было намного тяжелей. И даже не потому что повреждения были сложней, хотя работу Победоносца не узнать невозможно, а исправлять – одно мучение. А потому что «малыши» осмелели и начали задавать вопросы. Я вся издёргалась, пытаясь уследить за ускользающим контуром Нетопыря и одновременно ответить на всё, что хотели знать эти любопытные. «А почему это так? А зачем Вы это делаете? А почему оно тут такого цвета, у прошлого по-другому было!..» А я откуда знаю, почему другого? Найди того, кто этот трансформ проектировал, и спрашивай у него! Когда я закончила работу с десептиконом, мне хотелось там же на полу растянуться. А эта стайка на меня смотрит с нехорошим блеском в глазах. «Ребятки, - почти простонала я, - вы бы пошли уже к себе, всё самое интересное уже видели…» Мне в ответ – большие грустные глазёнки: «А мы забыли, как попасть туда, где мы обитаем…» Я про себя взвыла, но делать нечего. Пришлось звать Когтя. Правда, здесь дело обошлось без особого напряга,  сумрачная физиономия командира внушала трепет, и малыши не решались говорить о нём в его присутствии в третьем лице, а к нему самому обращаться побоялись. Да и работать с командиром пришлось меньше – в руке кое-что спаять, опять же скобы наложить, восстановить каркас крыла… Собственно, и всё. Солнце уже скрылось, я едва не падала, и командир, заметив это,  стребовал катрту-схему того, куда ему нужно было отправляться, а попутно ещё и пути к тому Корпусу, где обитали корпусята. Сказал, проводит. Ему не впервой было возиться с младшими, хоть меня взять…
Ещё три дня подряд я проводила операции по восстановлению. На второй день очнулся Нетопырь. На третий Победоносец начал ходить. На четвёртый они чуть друг друга не поубивали, вовремя случившийся Коготь настучал по мозгам обоим и прочитал лекцию о нейтральной территории и её законах. Особенно не помогло, если Победоносцу что-то не нравится, он это всеми силами попытается устранить. Тут даже магнитный намордник не помогал. Нетопырь в долгу не оставался, но этот строил мелкие пакости, и так, чтобы его было нельзя поймать. Коготь пытался служить сдерживающим фактором, стоически перенося выходки деса и ярость Победоносца. В принципе, у командира получалось. Ни один из них не попал ко мне на стол с новым повреждением, во всяком случае.
И всё бы ничего, вот только Мастер захватили десы…
Вообще это было время Великой Империи Десептиконов, и автоботы удерживали всего-лишь несколько планет против звёздных систем. В число этих планет входили Мастер, Сиднея, Микло, Крина… всё равно этого было очень мало. А десептиконы взяли по своим планетам всех, способных сражаться, и запихнули их в трансформы, в результате чего их число возросло впятеро. И буквально через несколько дней после стычки, от которой трое уже упомянутых оказались у меня, десептиконы развернули полномасштабное наступление по трём направлениям. Оптимусу не удержать было все эти вектора, ему просто не хватало сил…
Десы объявились у Ворот тихо-мирно, ни о каком нарушении нейтралитета речь сперва и не шла. Просто объявили, что планета теперь под их властью, и испарились, оставив с десяток легкораненых. Но все мы замерли, потому что предчувствия были самыми паршивыми. И - не ошиблись. Забирая на следующий день бойцов, десы намекнули, что таких, как мы, неплохо было бы иметь на своей стороне, а также то, что нам «нужна охрана из умелых…» и т.д. и т.п. Белый Город выбросил в эфир очередное официальное сообщение, что мы гордимся своим званием НЕЙТРАЛЬНОЙ и ЗАКРЫТОЙ территории, и собираемся по мере сил сохранять свой статус. На это нам ответили с улыбочкой, чтобы мы не волновались, ничего «такого» в виду не имелось, и их тревожит только одно «но»: если мы закрытая территория, почему некоторые уже вполне здоровые товарищи, не имеющие права находиться здесь, ещё тут пребывают?.. Меня забила дрожь, как я это услышала: намёк явно был на Победоносца и Когтя. Да, если честно, они уже оправились, но сумасшествием было бы выставлять их за ворота СЕЙЧАС… Всем и без слов было ясно, что с ними сделают, едва они окажутся вне наших стен. Я попыталась было надавить на то, что мне, как лечащему врачу, лучше знать сроки реабилитации, но мне весьма нелестно сунули под нос мои же выкладки и расчёты, ядовито поинтересовавшись, действительно ли я так компетентна, как об этом говорят, потом заявили, что дают нам ещё три дня, чтобы «доказать свой нейтралитет», и отключились. Я расплакалась от горечи, обиды и страха. Проклятый Нетопырь! Вот его благодарность! Выкрасть файлы моего личного пользования и передать в чужие руки… Истерика получилась знатная, еле-еле меня в себя привели. На скорую руку собрали Совет, думали-решали, как быть. О том, что ждёт наших пациентов за Воротами, догадывалась не я одна, естественно. Вопрос стоял иначе: эти двое или мы все? Споры велись часами напролёт, принять решение было страшно и невыносимо. Я подчёркнуто не улыбалась Нетопырю; дес чувствовал себя хозяином положения, и теперь, чтобы сдерживать их с Победоносцем, Когтю приходилось прилагать все свои силы. Командир прекрасно понимал ситуацию, и видно было, что те же рассуждения, что проходят в Зале Совета, занимают и его самого. При первой же возможности он отправил сигнал Прайму, на что десы мягко намекнули, что решение мы должны принимать сами, и накрыли Белый Город куполом помех, стеной, не пропускающей сигналы.
Это был первый удар. Мы до последнего верили, что они не посмеют так поступить.
Замолчал Центральный Компьютер. Теперь нам недоступна была сводка событий. Тревожные сигналы также не могли больше поступить к нам. Блокировка – вот как это называлось… самое страшное, что время шло, а мы не могли сказать ни «да», ни «нет».
Облаков стало больше, осень вступала в свои права. Несмотря на яркое солнце, ветер становился всё холодней, и шпиль Белого Города в окружении парков выглядел стройным существом в пышной одежде из меха и цветных лоскутов. Он беспокойно смотрел в небо, и наши взгляды следовали за ним. Помощи не было. Знаков, что могли бы подарить надежду – тоже…
Как ни странно, принять решение нам помог Нетопырь. Точнее – его абсолютная распоясанность. Как я говорила, осознание того, что вокруг – «их» территория придало ему наглости, и он с упорством маньяка начал доставать Победоносца, точно определив «слабое звено». Наконец, дошло до того, что в один момент меня отвлёк от работы отзвук взрыва. С ужасом: «Началось!» - я кинулась к окну, чтобы увидеть, как вспухает огненный шар в стене Первого Реабилитационного Корпуса. Две секунды, чтобы приказать личному компьютеру моего отсека, Спиритёнку, поднять стекло – моя мастерская одновременно может служить своеобразным «ангаром». Со всех винтов я рванулась на место происшествия. Нет, это было ещё не то, чего я испугалась. Хотя причиной всё же оказался десептикон.
Как выяснилось, предыдущим днём у деса и автоботов была очередная стычка, причём на этот раз Победоносец Нетопыря повалил, а потом отпрыгнул и разочарованно сказал, что о такого слабака и лапы марать тошно. Коготь невозмутимо кивнул: «Ну я же тебе говорил…» - развернулся, и они гордо удалились. Униженный, разозлённый Нетопырь, уже не думая о последствиях, собрал взрывной механизм из нескольких галлонов топлива и раздобытых в соседних, Лабораторных Корпусах, некоторых веществ и механизмов, с первого взгляда безобидных. Подключив это всё к ремкапсуле Победоносца, он убрался, потирая ручки. Но вот незадача, активировал капсулу первым не Победоносец, и даже не Коготь, а дежурный Целитель Реабилитационного Центра, проверяющий состояние оборудования…
Коллегу удалось спасти. Совет более мешкать не стал. Нетопыря выставили за Ворота, вместе с заявлением, что вкупе с блокировкой нынешний случай рассматривается как провокация, а значит, Белый Город более не собирается принимать пострадавших этой стороны, во избежание подобных ситуаций. И также было объявлено, что отныне мы считаем себя находящимися в осадном положении. Были отключены все взлётно-посадочные маяки. Заблокированы Ворота. По периметру поднялся силовой купол, опирающийся на три генератора жизнеобеспечения. Коготь был официально приглашён Советом на должность «временного главнокомандующего обороной». Командир, не теряя времени, начал отдавать приказы о перемонтировке части оборудования, начал тренировки желающих отстоять независимость и честь Белого Города. Не сказать, чтобы врачи делали особые успехи, но стоило взглянуть на эти полные решимости лица. Им было прекрасно известно, что их ожидает, они видели самую суть, они лечили тех, кто побывал в сражениях. Но они приняли решение…
Мы приняли решение.
А лично мне было поручено следить за «малышами»-учениками, которым так и не пришлось вернуться на свои планеты. Вот когда я побывала в шкуре командира! Хлопот было по уши, за этими требовался глаз да глаз… как, в общем-то, за любым юным существом, полным энергии и любопытства, запетым в ограниченном пространстве. Мне ли не знать, когда я была такой же?..