Балкон

- Я прыгать боюсь, - брови беловолосой мучительно изломались. - Я тяжёлая!..
Она торопливо плела косу уже где-то ближе к середине.
- А зовут меня Сили, ещё называют Серебряным Рейнджером. Я одна из приёмных Дочерей Перекрёстка, - улыбнулась. - Я играю на флейте и умею песней усыплять и утишать боль, вот! Нас у Дома две певицы - я и Ия, душа Галактики. Но она оооочень красивая, а у меня так, всего-то, что волосы... Сейчас я их заплету, и ты заберёшься, ага? Расскажи пока, ты откуда куда идёшь?

- Неправда, не все! - беловолосая активно замотала головой и чуть не свалилась вниз. - Я сама с корабля! Нас было шесть Космических Рэйнджеров, ну плюс ещё мой братишка седьмой! Да и тут я не одна, Ия вон тоже по всей галактике с выступлениями промчалась... Просто средневековых Сестёр всё-таки больше!

...В следующее мгновение волна Мерцания докатилась до Дома - и пространство Перекрёстка свернулось, рывком сжавшись в точку-сферу.
...прошло время...
...то ли - секунда, то ли - вечность...
И вот - рванулось, разворачиваясь во все строны, обретая заново глубину, высоту и даль... Словно второпях, словно - стосковавшись по этой свободе, словно - распахивая ладони навстречу Мирам: приходите, коснитесь, возьмите - не жалко, не жалко ничего!..

В точке-центре развёртки стоит Анона. Стоит, приподняв голову и словно бы слушая что-то за-предельное. С кончика правого глаза - тоненькая мокрая дорожка.
- Да, сейчас, - негромко произносит она.

Пространство перестаёт мерцать.
Поляна с большой елью посредине. Вокруг - смешанный, весьма смешанный лес. А как ещё назвать дубы вперемешку с соснами и берёзами?..

Истинная обводит взглядом стоящих рядом.
- Простите. Я не хотела напугать вас...
Поднимает ладони на уровень груди.
- Меня позвали. Точнее, это Перекрёстку подали весть. Очередную. Мир просит помощи... Я скоро вернусь. Да и мои зеркала, мои Отражения не оставят вас одних.
Улыбается - чуть-чуть, вечно-печально.
- Прошу вас: берегите Дом! Это ведь - тоже я... Пора!

И - исчезает.

Межмирье

Синева вокруг.
Море? Небо? Взгляд?
Обречённо выплывая в сознание. Тихо-тихо:
"Я хочу домой..."
Мне надоело носиться в пространстве. Мне надоел тот мир, где-есть-я-сейчас.
Мне нужен якорь. Бухточка. Мне нужна цель.
То, что у меня внутри, вот этот образ - знание пространства - это не цель. И это - не мир. Это какое-то вселенское - беспредельное - спокойствие. Тишина. И Пустота. Белая, ага. А такое уже было... правда, тогда было тяжелей - сейчас, оказывается, у меня есть руки, ноги, голова - в чём-то даже светлая! - и совсем нет сердца. В прошлый раз было наоборот.
Я хочу Домой. Потому что Дом всегда меня исцелял. Потому что мой Перекрёсток - это то, что осталось мне от Моего Мира...
Я знаю, кого он призовёт из меня мне же на помощь.
Но как тяжело до него добраться. Казалось бы: протяни руку... нет. Не могу. Не хвает духа - силы? Не хватает воли. Воли-воления. Желания...
Я хочу Домой. Но не могу вырваться из себя, чтобы туда добраться...

Невольно вспоминается единственный - явный и чёткий - знак, который я увидела.
Я возвращалась из Города, уставшая и издёрганная, и взмолилась, попросив раз-решения моего состояния - того, давнего, несколько-лет-назад... Опустила глаза - и вдруг ударом по взгляду, молнией: на стенке лифта надпись большими чёрными буквами: "Жди"
И всё...

Мой Дом ждёт меня. А я жду, пока время от-чуждения пройдёт, и наступит пора ис-целения. Май - либо август.

Тихая мелодия. Отступая от волны звуков , подкравшийся было туман окрывает залив.

Флёр

- В сумерках растаял звук шагов,
Птицы молчат.
Незаметно с синих берегов
Схлынул закат.
Я на песке разведу костер,
Тени отступят в ночной простор.

Теплым ветром дышит ночная даль,
Здесь тебя не ждут, уходи, февраль!
Уходи, февраль, ты не нужен здесь,
Бурями не хмурь синь моих небес.

В маленький мой мир пришел покой
И тишина.
Всеиспепеляющей тоской
Я не больна.
Там, где пожар достигал небес,
Травы густы и прохладен лес.

Я тебя звала, я была в огне,
Но тогда твой холод был нужен мне,
А теперь, февраль, не твоя пора,
Уходи, февраль, уводи ветра!

Не роняй снежинки в сумрак вод,
Нет той меня.
Только лишь костёр остался от
Моря огня.
Только один мой костер. А жаль -
Ты на два дня опоздал, февраль.

Теплым ветром дышит ночная даль,
Здесь тебя не ждут, уходи, февраль.
Уходи, февраль, ты не нужен здесь,
Бурями не хмурь синь моих небес!
Я тебя звала, я была в огне,
Но тогда твой холод был нужен мне,
А теперь, февраль, не твоя пора,
Уходи, февраль, уводи ветра!..

Девочка-пастушка отрывает свирель от губ и оглядывает пространство. Внезапно настораживается, словно слыша какой-то звук.
- Маааай!.. - тихо зовёт она, приподнявшись. Потом снова вслушивается. Опускается обратно. Пожимает плечами. - ну, как хочешь! Я всё равно буду ждать, я ведь уже позвала...
Вертит свирель в руках и улыбается.

Пастырь отражает ла лице восхищение и чисто детское жадное любопытство.
- И... как? - осторожно интересуется у сестры.
Та, не проронив ни звука, оттягивает стоечку-воротник. На шее - две подзажившие красные точки. Поправляя одежду:
- Как видишь...

- Помянем? - вопросительно сказала Пастырь и, не дожидаясь реакции Сестры, свистнула. Залив странно усилил звук, вернул его вспять. Над водами засвистело-зашумело, словно с цепи сорвались все четыре ветра, в лица девушек пахнуло холодом и моросью. Небо стремительно потемнело, синицу чуть не сдело с ветвей. Пространство зарыдало. Пастырь с трудом - против ветра - вскочила. В глазах вампирьей невесты загорелся страх.
- Эт-то ещё что?.. - выговорила ошарашенно Пастырь, загораживая глаза и сквозь пальцы всматриваясь вдаль. Второй рукой выставила перед собой прут - словно защищаясь...